Наночка, Нана, Нана... под кожурой банана крылья аэроплана;
полые люди спят.
небо с луной - на синем рожицы апельсина, и господин всесильный
поздний вершит обряд.
это не чёт, а нечет гладит худые плечи. время совсем не лечит
боли несвежих ран,
время - не лучший лекарь. я так устала, детка, биться в той тесной клетке,
купленной мной за франк.
в старом - ревнует фея к той, что так нежно греет маленьких толстых геев;
мы с ней давно враги.
в новом - пустая кухня, и не влюбляться в шлюху, и ошалело нюхать
солнечный кокаин.
полые люди спят.
небо с луной - на синем рожицы апельсина, и господин всесильный
поздний вершит обряд.
это не чёт, а нечет гладит худые плечи. время совсем не лечит
боли несвежих ран,
время - не лучший лекарь. я так устала, детка, биться в той тесной клетке,
купленной мной за франк.
в старом - ревнует фея к той, что так нежно греет маленьких толстых геев;
мы с ней давно враги.
в новом - пустая кухня, и не влюбляться в шлюху, и ошалело нюхать
солнечный кокаин.
(c)Cocaine
темная ночь в полтретьего утра. серебро прокатывается сквозь желтые отблески редких фонарей непонятной геометрической фигурой согнанных в колодец домов. и так глупо все. ветере задувает со всей силы в окно, не открыть - сдует. читаешь книжку и мечтаешь о том как бы было хорошо если..
что тут?
скучаю по вам.
всем
всем
p.s. кусочком сна была Richy, оказавшаяся в одной из спортивных кабинок с катанами, указала летний обратный путь от блинных и налево. троллейбусы уходят в парки.